Среди прочих эффектов освобождения крестьян в 1861 году было превращение крестьянина в лицо юридическое, обретение им самостоятельности. И - как следствие - возникла острая потребность крестьянства в овладении грамотностью. Получив же путем все равно какого обучения способность читать печатный текст - человек получал и потребность свою грамотность постоянно поддерживать. Вот ...
эту тренировку, наряду с удовольствием от получения информации, и доставляло человеку чтение.

Читали же, в основном, лубок. Лубочные листы («Школа Жизни» имеет в своем архиве статью Галины Щедриной «Что такое лубок?». Но та статья рассматривает лубок вообще, а не книги в частности) использовали для украшения жилища - гравюры самого различного содержания, с небольшим текстом, раскрашенные или черно-белые. Лубочные же книжки, из которых состояли народные домашние библиотеки, представляли собой издания из толстой бумаги, с яркой картинкой на обложке, форматом in16, в 16-32-48-96 страниц.

«Русская лубочная культура дает ключ для понимания характера русской народной культуры», отметил Д. Брукс в своем капитальном труде «Когда Россия училась читать: Грамотность и народная культура, 1861-1917 (Нью-Йорк, 1975) - на эту книгу в первую очередь ссылается С.В. Оболенская в использованной мной для подготовки этой статьи работе «Народное чтение и народный читатель в России конца XIX в.» (Одиссей. Человек в истории. 1997. М., 1998. С. 204-232).

Целью авторов и издателей лубочных книг не было просвещение народа, они ориентировались только на спрос. Именно спрос определял и цены, и темы, и жанры, и тиражи. А последние были громадные для России XIX в. Д. Брукс выявил только в библиотеках Москвы и Ленинграда 2 тысячи названий и 6 тысяч изданий лубочных книжек - так это то, что осталось жить в коллекциях любителей старины. А сколько безвестно пропало за ветхостью, сколько оказалось уничтожено в годы потрясений и бед! Ведь далеко не всегда осознавалась ценность этих памятников культуры.

Тематика таких книжек была разная - от «божественных» (самые популярные - жития святых) до «героических» и «романтических». «Битва русских с кабардинцами, или Прекрасная магометанка умирает на гробе своего мужа», «Гуак, или Непреоборимая верность», «Приключения аглинского милорда Георга и маркграфини Фридерики-Луизы», «Львица, воспитавшая царского сына», «Исай - эфиопский царь», «Ночь у сатаны», «Мертвые без гроба», «Убийство на дне моря», «Спор полушалтанского с полуерофеичем», «Како подобает стоять в церкви Божией», «Смерть закоренелого грешника и праведного», «Страшная пещера колдуна», «Ванька Каин», «Татарский наездник Епанча», «Нужда пляшет, нужда песенки поет»... Этот перечисление названий вызывает у современного читателя снисходительную улыбку - и тут же наводит на мысли о современной «лубочной» литературе для народа, ведь так?

Лубочные книжки XIX в. - это произведения «профессионалов». Борзописцы занимались «переложением» для таких изданий классической литературы. «Сырьем» для лубка оказывались произведения - Жуковского, Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Шекспира, Э. Сю. Имена самих писателей были малоизвестны или вообще не известны. Исследователи, занимавшиеся изучением народного чтения, отмечают, например, что в ответах на вопросы анкеты молодой фабричный рабочий ведет «тетрадь для записки книжек», где передает кратко свои впечатления от прочитанного - и ни раз не упоминает, кто автор того или иного произведения; другой любитель книг из народа сообщает, что дал соседу почитать «Историю Дон-Кихота Ламанчского Чистякова» (Чистяков здесь - издатель).

Конкурировать с лубочной литературой пытались иные книги. Российская интеллигенция, традиционно мучимая сознанием долга перед народом, считала необходимым заботиться о народном просвещении. Известна деятельность основанного по инициативе Л.Н. Толстого издательства «Посредник» - по изданию дешевых книг «для народа» - адаптированных. Но и «Посредник» пытался применять в своей работе по оформлению и распространению своих книг опыт лубочников. Вообще же к концу 1890-х гг. количество таких издательств «народной литературы» достигло полусотни - но с лубком они выдержать конкуренцию не могли.

Традиционно спрос на лубочную литературу пытались объяснить недостатком «хороших» книг, «настоящих». Однако реальность показывала, что не в этом была причина популярности лубка.

Современные исследователи определяют массовую лубочную литературу - как первую «постфольклорную» стадию массового искусства. С.В. Оболенская отмечает: «Она (массовая литература) не умерла и тогда, когда Россия стала грамотной, но изменила формы, приспосабливаясь к новой ситуации. Она и в наше время цветет пышным цветом, хотя и непохожа на те грубые дешевые книжонки, которые так охотно покупали народные читатели в конце XIX в.». Этот спрос на такую литературу (и прежде, и теперь!) определялся устойчивостью «вневременного сознания крестьян», по выражению Л.Н. Толстого. В человеке живет «некий «исходный», первоначальный вкус, соответствующий массовому», опирается он на «древние константы привязанностей и предпочтений, архетипы фольклорного восприятия».

Истории про «милорда глупого» и «прекрасную магометанку» вполне удовлетворяли потребности и крестьян, и горожан - только что ставших таковыми - в чтении увлекательном, отрывающем от обыденности, в историях, наполненных красивыми чувствами, выжимающих слезу и заканчивающихся торжеством добродетели. Впрочем, все это привлекает массового читателя в массовой литературе и сейчас.

О том, как воспринимал народный читатель описываемое в книжках - в статье «Народное чтение: понимает ли читатель писателя?»