24 октября 1882 года небо наконец смилостивилось над добропорядочным буржуа Кальманом, жившем в курортном местечке Шиофорк на берегу озера Балатон. Его супруга родила сына (несколькими годами раньше родились две дочки – Бела и Вильма). На радостях молодой отец готов был весь мир покатать на лодке по живописному озеру.
...

Жили Кальманы без особого шика, но и с хлеба на квас не перебивались. Во всяком случае, г-жа Кальман никогда не ломала себе голову, что ей приготовить на обед – эта почетная обязанность принадлежала кухарке. Да и прелести генеральной уборки ей были неведомы: пара-тройка женщин из прислуги не доводили комнаты до подобного аврала. А раз времени у мамочки оставалось много, она уделяла детям повышенное внимание.

Их надо было чем-то занять. И лучше, чем рояль, вряд ли что-то могло научить подрастающее поколение трудолюбию и усидчивости. Но если старшая, Бела, проявила норов и после нескольких неудачных попыток принудить ее к регулярным занятиям сказала твердое «нет», то за сестру сполна отдувалась Вильма – ее, бедняжку, заставляли «пиликать» гаммы с утра до вечера. Впрочем, к тому времени, когда младший братишка уже научился ходить и сносно говорить, Вильма уже «домучила» простенькие и незатейливые мелодии и иногда устраивала такие концерты, что отец семейства невольно смахивал предательски выкатившуюся слезу – дочка умела брать за живое.

Родные не сразу заметили, что сынишка начал куда-то пропадать. То есть из дома он не убегал, но и в комнатах его не было. Совершенно случайно было установлено, что малыш устроил себе «норку» под роялем, когда на нем играла Вильма. Иной раз он заворожено слушал, в другой – просто засыпал, если музыка была медленной и тягучей.

– Ты, наверное, станешь музыкантом, – умиленно восторгались гости, когда родители рассказывали о «гнездышке» под роялем, которое «свил» четырехлетний Имре. «Нет», – твердо отвечал малыш, – я хочу шить красивые платья, буду портным!

Впрочем, профессиональные пристрастия в таком возрасте также изменчивы, как сердце красавицы. Не прошло и двух лет, как мальчишка о своем желании стать портным уже и не помышлял, но уверял всех, что уже определился с будущим: он станет адвокатом! Эта мысль папаше уже больше понравилась, и в будущем он настоял на том, чтобы Имре стал студентом будапештского университета. Но он, сдав семь сессий на юридическом факультете, восьмую все-таки не одолел. Хотя бы потому, что в Академии музыки у юноши наступила горячая пора – 29 февраля 1904 года в будапештском Королевском оперном театре на концерте выпускников композиторского отделения состоялось первое исполнение симфонии Имре Кальмана «Сатурналии». Это было «совмещение двух прыжков в одном» – исполнение было первым и последним.

Но самое страшное было не в этом. Имре не доучился и на юриста, и музыкантом быть не мог – в детстве Имре так перетрудил руки, что мечтать о карьере виртуоза ему не приходилось. Ведь через пять минут после начала игры у него создавалось впечатление, что кто-то невидимый прибивает ладони к клавиатуре крепкими гвоздями. Каждое движение вызывало острую боль. До симфоний ли тут?

Однако Имре решился еще на один отчаянный шаг – написал очередную симфонию. И опять судьба отказалась ему улыбнуться: куда бы он не обращался с предложением хотя бы издать симфонию, не говоря уже о постановке, ему вежливо, но твердо отказывали. И на родине, и в Германии с Австрией, куда он обратился в поисках издателя.

– Да что ж мне теперь, оперетты писать? – в отчаянии воскликнул как-то Имре в разговоре со старшей сестрой.
– Выходит, так, – улыбнулась сестрица.
– Не искушай, – взмолился брат, – я лучший ученик профессора Кеслера, обладатель премии Роберта Фолькмана! Не бывать этому!

А что делать? Упрямство упрямством, но клянчить деньги у родителей в таком возрасте Имре считал делом еще более унизительным. Поэтому он объявил дома, что уезжает на неопределенное время. В маленьком городке под австрийским Грацем он снял небольшую квартирку на чердаке, прихватил кое-какие продукты и заперся не несколько дней, предварительно притащив во временное жилище арендованный старенький рояль.

Сейчас уже точно не установить, что послужило главным импульсом к творчеству. Но Имре был так зол на себя, на судьбу и на весь мир, что из-под клавиш вылетела прелестная виртуозная музыка. Вена, все последние десять лет жившая в оцепенении после смерти короля вальсов Иоганна Штрауса, взорвалась аплодисментами в январе 1909 года, когда Кальман представил свою первую оперетту «Осенние маневры». Предварительно, в феврале 1908 года, Имре представил оперетту на суд венгерских зрителей. После Вены оперетта была тепло встречена в Гамбурге и Берлине.

А дальше Имре основательно «подсел» на оперетты. Среди них были удачные и не очень, запоминающиеся и просочившиеся через людскую память, словно песок сквозь пальцы. Война и смерть сестры Белы, страшная болезнь отца и навеки прикованная к инвалидной коляске подруга Паула Дворжак (она была старше Имре на десять лет). Казалось, еще чуть-чуть, и жизнь окончательно «дожмет» композитора.

Как вы думаете, кто спас Имре? Отнюдь не комсомолка, но спортсменка и красавица, молодая русская актриса Вера Макинская, которая эмигрировала с матерью из Перми – она была ниспослана Кальману судьбою в подарок. Автор нашумевшей «Королевы Чардаша» (у нас оперетта называется «Сильва») влюбился в юную красотку до потери пульса. И даже на разницу в тридцать лет Имре было абсолютно наплевать. Тем более что юная жена сразу порадовала мужа мальчиком, а вслед за этим подарила еще и двух дочерей. А он ей дарил оперетты…

Король «легкого жанра в музыке» окончил жизнь трагически. В декабре 1949 года Кальмана внезапно разбил паралич. Одна половина лица у него была полностью парализована. Говорить он не мог, и еле волочил ноги. Затем наступило улучшение, но 30 октября 1953 года в Париже болезнь окончательно взяла верх…

А его «Сильвия», «Принцесса цирка», «Фиалка Монмартра» до сих пор будоражат публику. И, судя по всему, будут нас радовать и дальше…