26 октября 1842 года в семье череповецкого помещика Василия Верещагина родился мальчик, названный в честь отца Василием. Это был второй ребенок в семье, а вообще Анна Павловна, жена предводителя дворянства Череповецкого уезда Новгородской губернии, родила мужу 12 детей, из которых выжили только семеро.

Впрочем, Василий Васильевич-старший ...
женился не по какой-то особой любви, а для того, чтобы поправить свое финансовое положение. И так до конца жизни и не смог «приспособиться» к взрывному, вспыльчивому характеру супруги, у которой в жилах текла изрядная доля не то татарской, не то турецкой крови. Вот почему отец семейства сам старался контролировать детей, не доверяя своей второй половине. И чем старше становился Василий Васильевич-младший, тем с большим огорчением отец находил в нем черты характера матери: необузданность, упрямство, конфликтность. Единственный человек, который мог управлять Васей, была добрая няня Анна Ларионовна.

Когда мальчику исполнилось восемь лет, родители отдали его в Малолетний кадетский корпус, а через три года его определили в Петербургский Морской кадетский корпус, где он провел долгих семь лет. Именно здесь юный Верещагин увлекся рисованием, и в 1858 году начал посещать школу петербургского Общества поощрения художеств.

В 1860 году, блестяще окончив корпус, Верещагин решил не продолжать службу, а подать в отставку для того, чтобы поступить в Академию художеств. Василий Васильевич-старший попытался повлиять на решение сына, но тщетно. И тогда отец в порыве гнева выложил «последний» аргумент: либо ты поступаешь, как я сказал, либо больше не получишь от меня ни копейки!

Как вы думаете, какое решение принял сын? Естественно, выбрал свой путь и оказался в среде юных дарований. Но учеба здесь была не такой, какой себе ее представлял Верещагин. Академичность и традиционность, неспешное течение и большой отряд посредственностей – вот, что нашел юноша в стенах академии. А его душа жаждала действий, кровь бурлила. И закончилось все тем, что в знак протеста студент Верещагин порвал в клочки на глазах у всех практически законченную картину «Избиение женихов Пенелопы возвратившимся Улиссом». Его собрались исключить из Академии, но на защиту встали его учителя живописи, мол, если уж таких студентов выгонять, то с кем останемся?

Но спустя некоторое время Верещагин не выдержал этого застоя и отправился на Кавказ, в то время очень неспокойный, чтобы своими глазами увидеть мужество лучших сынов России. Но вся грязь и убогость военной рутины тоже не вдохновили юного мастера кисти. Плюнув на все, он укатил в Париж, в мастерскую известного француза Ж. Жерома. Правда, и в сытом буржуазном сердце Европы Василий выдержал чуть более года, уехав за новыми впечатлениями на просторы нашей необъятной родины.

Пожалуй, никто из всех художников середины и конца XIX века не метался по различным уголкам Европы и Азии столько много, как Верещагин. Куда его только судьбина не бросала: Дунай и Крым, Средняя Азия и страны Западной Европы, Сирия, Палестина, Япония, США. И что самое интересное, к середине 60-х годов Василий Васильевич, кажется, нащупал ту линию, которой он будет придерживаться до конца дней своих. Незадолго до смерти он скажет: «я всю жизнь бил войну с размаха и без пощады!».

На счету у художника участие, по крайней мере, в трех войнах: в боевых действиях русских войск в Туркестане (1867-1870), в русско-турецкой (1877-1878), и, наконец, а русско-японской (1904-1905). Да и главным творением кисти Верещагина без преувеличения является «Апофеоз войны», которую художник на раме подписал так: «Посвящается всем великим завоевателям – прошедшим, настоящим и будущим».

Непосвященному человеку не понять, почему художник нагромоздил целую гору из человеческих черепов на фоне разрушенного войной города и обугленных деревьев. Но первоначально картина задумывалась как напоминание о походах среднеазиатского завоевателя конца XIV – начала XV века Тамерлана, войска которого оставляли после себя точно такие пирамиды. А всем, кто собирается в поход, особенно с оружием в руках, просто необходимо принимать это лекарство (я имею в виду просмотр картины) хотя бы три раза в день по 15 минут. Зуд воинственности, глядишь, и схлынет.

А главным действующим лицом на картинах художника стал солдат. Чаще всего безвестный, но с упорством и стойкостью переносящий все трудности походной жизни, готовый отдать и здоровье, и жизнь ради защиты тех, кто стал объектом агрессии. Вглядитесь в лица мужественных защитников Шипки в триптихе «На Шипке все спокойно», или на картине «У крепостной стены. Пусть войдут». Безвестные герои, но подвиг их, благодаря кисти художника, бессмертен.

Картины Верещагина ценили. Неслучайно Павел Михайлович Третьяков часто приобретал картины Василия Васильевича, что называется, не подсохшими. И горько сожалел, когда не успевал это сделать, ведь Верещагин, обладая взрывным характером, мог сделать со своими произведениями все что угодно, вплоть до их уничтожения. Однажды, когда ему очень уж досталось от критики, причем необоснованно, Василий Васильевич сжег сразу три полотна, представляющих несомненную художественную ценность: «Забытый», «Окружили – преследуют» и «Вошли».

Война в обнимку со смертью настигли художника 31 марта 1904 года в Порт-Артуре, на борту броненосца «Петропавловск». Он стоял на палубе и делал зарисовки, когда в 9 часов 34 минуты утра броненосец наскочил на японские мины. Спустя мгновения взорвались торпедный погреб и паровые котлы броненосца. Через полторы минуты «Петропавловск», зарывшись носом в воду, ушел в глубины Желтого моря. Из семисот с лишним человек команды другие корабли подобрали лишь семь офицеров и пятьдесят два матроса. Верещагина среди них не было…