В традиционных версиях восстания и последующего наказания декабристов сведения о побегах встречаются крайне редко. Причина одна – рассматриваются зачастую только декабристы-офицеры, которые с каторги бежать практически не пытались, а ведь в восстании участвовало более 3 тысяч нижних чинов из лейб-гвардии Московского и лейб-гвардии Гренадерского полков, Гвардейского флотского экипажа.
...

Уже через две недели после подавления восстания Николай I, стремясь представить произошедшее как чисто офицерский заговор, объявил «заблудших» нижних чинов невинными. Прощение было своеобразным, их в составе штрафного батальона и специально созданного лейб-гвардии Сводного полка отправили на Кавказ, а несколько человек – в Финляндский корпус и в дальние гарнизоны.

Но восемь нижних чинов были тайно оставлены в Петропавловской крепости и преданы военному суду, в том числе унтер-офицер Александр Николаевич Луцкий. Ему вменялось в вину активное противодействие начальникам, призывы к бунту, да к тому же, он ранил штыком жандарма и оскорбил генерала Милорадовича.

Восстание декабристов. В.Ф. Тимм

Суд был неспешным и только 22 января 1827 года вынес приговор: «Луцкого, лишив унтер-офицерского звания и преимуществ обер-офицерского сына, по силе воинского 137-го артикула, повесить, а рядового Поветкина, по воинскому 24-му артикулу, казнить смертию». Через три месяца смертную казнь им заменили ссылкой «в каторжную работу вечно». Им еще повезло, остальные 6 солдат, оказавшихся под судом, были приговорены к наказанию шпицрутенами (от 6 до 8 тысяч ударов) и ссылкой в бессрочные каторжные работы. После наказания шпицрутенами выживали далеко не все. А заключалось оно в следующем. До тысячи солдат с палками или прутьями в руках выстраивалась в две шеренги лицом друг к другу. Раздетого до пояса осужденного привязывали к двум ружейным прикладам и вели между шеренгами. Под бдительным надзором фельдфебеля солдаты наносили удары, превращая бока и спину наказуемого в одну сплошную рану.

Всех осужденных солдат ждала Нерчинская каторга. Но их отправляли не так как декабристов-офицеров, а вместе с уголовными ссыльными, которые шли в Сибирь «по канату». Им предстояло все время следования провести в ножных кандалах, а на время дневного перехода их дополнительно заковывали в наручные кандалы и пристегивали к пруту или длинной веревке, что и называлось «канатом». Долгий путь в Забайкалье начался для Луцкого в июне 1827 года. Партия каторжных двигалась очень медленно, проходя за день 20-25 верст. Подходя к селениям, вся партия запевала слезливую «Милосердную», выпрашивая у крестьян подаяние. Весь переход был, по существу, дополнительным наказанием, так как его срок не входил в срок каторги, который исчислялся с момента прибытия к месту каторжных работ.

В пересыльных партиях шли не только каторжане, но и ссыльные поселенцы, отношение к которым было более мягкое. С таким ссыльным Агафоном Непомнящим (фамилия выдает в нем профессионального бродягу) Луцкий поменялся именами и был размещен на жительство в одной из деревень Иркутской губернии. Впоследствии в материалах дела проходило, что он заплатил за этот обмен 60 рублей, деньги по тем временам не малые и, видимо, у него последние, так как он оказался в полной нищете. Из-за отсутствия средств он не мог куда-нибудь уехать и был вынужден написать письмо родственникам с просьбой о посылке денег. Письмо не осталось незамеченным, и в июне 1829 года он был задержан и заключен в Красноярский тюремный замок, где провел несколько месяцев, пока длилась переписка с Петербургом. Все, что было связано с декабристами, подлежало личному докладу императору. Только 15 ноября 1829 года последовала резолюция Николая I: «отправить помянутого Луцкого, куда был сослан, на каторжную работу, наказав его, по существующему положению за вновь учиненное преступление». В феврале 1830 года Луцкий получил 100 ударов розгами и был отправлен в Новозерентуйский рудник Нерчинской каторги.

Особенностью содержания на рудниках Нерчинской каторги было то, что бессрочные каторжане содержались вначале в ручных и ножных кандалах в тюремных камерах, а после того как администрация убеждалась в их «беспорочном» поведении, получали относительную свободу. Они могли жить вне острога, обзаводиться семьей, заниматься сельским трудом. При этом каторжная работа в руднике оставалась для них неизменной. При таком режиме содержания появлялась возможность для побегов. Луцкий такую возможность не упустил, но смог добраться только до Енисейска, где и был задержан. Последовало наказание плетьми и ужесточение содержания. Теперь его держали в тюрьме прикованным к рудничной тачке.

В общей сложности на каторге Луцкий провел около 20 лет и только 10 апреля 1850 года вышел на поселение. Вместе с семьей, которой он обзавелся к этому времени, его поселили при Култуминском руднике. Происхождение из дворян и образование, выгодно отличавшие его от собратьев по каторге, позволили ему найти работу с жалованьем около 300 рублей серебром в год и хорошо зарекомендовать себя перед местным начальством. В декабре 1857 года ему и его законным детям решением императора были дарованы права по происхождению, что повысило его общественный статус, но жизнь не облегчило.

В 1859 году он с семейством, в котором было уже 8 детей, попытался уехать на родину в Новгородскую губернию, но смог добраться только до Иркутска, где из-за болезни детей пробыл около года. Деньги закончились, помощи было ждать не от кого, и Луцкий был вынужден возвратиться в Забайкалье. Последние годы его жизни прошли в Нерчинске, где Александр Николаевич и умер 24 февраля 1882 года на 78 году жизни.