Жизнь - это всегда движение. Мы часто планируем свое свободное время, так как рабочее распланировано заранее. Все у нас идет как по накатанной полосе, но есть вещи, которые заставляют нас задуматься. И здесь возникает либо сочувствие, либо негодование. (Слишком загадочно – И.Г.)

Мы спешим на работу, думая ...
лишь об одном - как бы не угодить в пробку и не опоздать. В метро мы погружены в свои мысли. Кто-то проигрывает в мыслях предстоящий день, кто-то обдумывает то, что было накануне, кто-то просто дремлет, кто-то читает. И вроде бы, никому нет дела до других.

Но очень часто монотонный стук колес и шелест газет нарушает надрывная речь, казалось бы, случайного пассажира. « Люди добрые, помогите, подайте, кто сколько может. Я…». И это далеко не случайность, милостыню просят теперь очень многие. В метро такого рода бизнес процветает уже давно. Именно бизнес, потому что люди не просят подаяние, они так зарабатывают деньги. Контингент таких «несчастных» самый разнообразный: солдаты на инвалидных колясках, старухи, мамаши с детьми, дети. Да, эти люди, без тени сомнения, вызывают сочувствие, да и пожертвования. Если бы не одно «но».

Сценарий действий такого рода несчастных совпадает до мелочей, не считая некоторых нюансов. Во-первых, душещипательная история: если солдат, то Чечня, боевые ранения и смертельный запах перегара; если старуха, то одиночество, а все нажитое куда-то исчезло, без перегара тоже порой не обходится; если мамаша, то приехала в Москву, муж попал в больницу, нужны деньги на обратный билет, и так у нее каждый день. А что касается нюансов, то «несчастные» никогда не заходят в один вагон вместе, здесь у каждого своя территория, свое время, обычно это «час пик».

Понятно, что многие люди не обращают на это никакого внимания и, если есть чем, то обязательно помогут. Трудно отказать, когда молодая мамка несет на руках спящего малыша, который то ли устал от такой работы, то ли просто не хочет видеть всего этого, потому что слишком много диких впечатлений для детского сердечка. И хочется отдать этой мамке все деньги, чтобы она хоть на какое-то время отказала себе в этом «удовольствии», а малыш не привыкал с самого младенчества к такому роду занятий. Каждый ребенок имеет право на детство, а не на вагонные скитания. Но отдать все невозможно, есть своя семья, да и жертвы такой никто не оценит, завтра она и малыш опять выйдут на работу. То же самое можно сказать и о солдатах-инвалидах, изувеченных то ли войной, то ли алкоголем; старухах, преданных родными детьми. Все это больно, всех их жалко.

Но порой становится страшно, когда эти люди с выжидающей настойчивостью в глазах проходят по вагону. И как они быстро становятся агрессивными, когда никто не спешит подать милостыню…

Однажды я сама стала невольной участницей очень драматичной ситуации. Солдат-инвалид, проходя по вагону в поисках пожертвований, всматривается в глаза пассажиров: кто-то щедро дает червонцы, кто-то ничего не дает. И тут из толпы старая женщина протянула руку и высыпала ему в ладонь мелочь. Он отшатнулся от нее как от чумы, бросив с пренебрежением монеты в карман, и еще очень долго что-то бормотал про себя. Окружающие были в шоке, все переглядывались друг с другом, не зная как себя вести. А вот молодой парень не выдержал, он плюнул ему вслед, точно так же, как тот плюнул в душу старухе. После такого случая смотришь на всех «просящих» и думаешь: - Сколько стоит ваша работа?
А милосердие нынче не в цене…