25 сентября 1792 года в семье богатого коломенского купца Ивана Лажечникова родился сын, которого нарекли в честь отца Иваном. Лажечников-старший слыл одним из образованнейших людей не только в Коломне, но времени на сына тратить особо не стал, пригласив для обучения мальчика француза-гувернера. Под руководством месье будущий писатель постигал азы просвещения. ...
Благо француз был очень образован и имел прогрессивные взгляды на многие вещи.

Впрочем, француз через некоторое время отошел как бы на второй план, потому что кто-то из конкурентов написал ложный донос на удачливого купца, и вскоре Иван Лажечников-старший был заключен не куда-нибудь, а сразу в Петропавловскую крепость. К счастью, в то время звезда императора Павла закатилась относительно быстро, отца выпустили из заточения, но поднять бизнес в прежнем объеме так и не удалось.

Впрочем, на сыне это особо не сказалось. Он рано начал писать, и уже в 15 лет поместил в одном из популярных журналов некое подобие эссе «Мои мысли». Читатели вряд ли догадывались, что мыслитель был так молод, тем паче размышления были достаточно интересны. В общем, с прессой повезло. И юный литератор тут же разразился новыми мыслями, напечатав «Военную песнь» и рассуждение «О беспечности Европы». Эта беспечность вскоре привела Бонапарта на русскую землю, отец пытался откупить сына от «мобилизации», но 20-летний юноша и слышать не хотел о том, чтобы отсиживаться за спинами других.

И правильно сделал, потому что вскоре французов погнали прочь, а он, таким образом, увидел Европу, закончив войну в Париже. И вернувшись с войны, осмелел до того, что написал книгу, которую назвал скромно: «Первые опыты в прозе и стихах». Книга вышла, некоторое время Лажечников ходил гоголем, но, когда прочитал свой опус несколько лет спустя, убедился в том, что «нес бред». За этой книгой Иван Иванович охотился с настойчивостью букиниста. А купив книгу, со злорадством сжигал ее в камине.

Впрочем, следующая книга «Походные записки русского офицера» нравилась ему гораздо больше, вот только друзья упрекали в том, что негоже так перед пруссаком раскланиваться. На всякий случай издать это творение Лажечников решился только после того, как написал рапорт на увольнение из армии.

Дальше писателю откровенно повезло. Еще во время своего руководства Пензенской гимназией и народными училищами, он во вновь открытом Чембарском уездном училище, в 1823 году, отличил юного ученика Виссариона Белинского, который стал для Ивана Ивановича не столько учеником, сколько первым слушателем. И уж «дорогого учителя» он не жалел, критикуя, что называется, в хвост и гриву. Зато романы у Лажечникова начали выходить без очевидных ляпов и несуразностей. Первое же серьезное произведение «Последний Новик» по праву считается одним из пионеров русского исторического романа.

В 1838 году Лажечников выпустил свой очередной роман, названный им «Басурман». Один из действующих героев этого романа – иноземец-лекарь Антон. О нем поговаривали, что он не столько лекарь, сколько отравитель. «Раз вздумал один здешний барин, старичок, полечиться у него, – говорит один из героев романа другому, – как пить дал, отправил на тот свет. Да и мальчик, баронский слуга, которого он любил как сына, лишь приложился к губам мертвого, чтобы проститься... тут же испустил дух. Так сильно было зелье, которое Антон дал покойнику». Это выражение неожиданно прижилось и по своему влиянию на современников может быть приравнено к современным присказкам, типа «Ерш твою медь» или «Ёлы-палы»…

Но если в контексте «Басурмана» «как пить дать» вполне гармонирует хотя бы с профессией героя, который давал пить лекарство своим пациентам, то смысл выражения в последующие годы и десятилетия несколько изменился. Теперь мы приравниваем это выражение к таким, как «вне всяких сомнений», «хотим мы того или нет» или, скажем, «без всяких преувеличений». Но самое главное не в этом. Большинству наших современников фамилия «Лажечников» практически ничего не говорит, но «как пить дать» они знают и даже иногда применяют в своей речи.

А теперь давайте чуть-чуть повернем калейдоскоп истории, посмотрим в прошлое под иным взглядом. Что остается в памяти потомков? Многотомный труд или емкая фраза из трех-четырех слов? Чаще всего, последнее. Давайте проверим. Сколько трагедий или сонетов написал великий Шекспир? Вспомните, без заглядывания в энциклопедию? А вот самое емкое выражение одного из героев Шекспира, назовете, даже если вас разбудят под утро, с первыми петухами: «Быть или не быть?».

Да что там Шекспир? Возьмем Лермонтова. Уверен, что часть читателей серьезно полагает, что «Хаджи-Мурата» написал именно подпоручик Лермонтов. Но если мы произнесем «Белеет парус одинокий», тут уж 99 процентов из 100 уверенно назовут Лермонтова.

А потому, дорогие мои, ищите те заветные три слова, которые позволят вас идентифицировать через 20-30 или 150 лет. Даже если ваше произведение не будет называться «Война и мир», потомки безошибочно назовут ваше имя. Вот только где его найти?

Только на нашем сайте…